Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
Самые яркие сны - перед рассветом перед последним будильником.
Играла на электрогитаре где-то на пляже в районе условной Лахты, там, где за водой открывался вид на центр города. Лето, мягкое тепло, какие-то люди, какие-то песни, какие-то разговоры - и вдруг над высотками со стороны Охты вспухают огненные облака взрывов.
А дальше - я парю, не касаясь земли, а вокруг меня раскручивается воронка контролируемого хаоса. Организовать людей, обеспечить им доступ к связи, сообщить своим, что "жив-цел-орел" и "если мы не можем защитить свой прибрежный город от геокатастроф, то как мы можем помогать другим странам?" (что бы под этим не подразумевалось >___< ), остановить начинающееся мародерство (почему-то стройматериалов), выдохнуть, что свои - в безопасности, взять гитару и пойти искать ближайший пункт сбора волонтеров.
И все это в абстрактном и гипертрофированном мире сна.
Ух. На работе позавтракаю.
Играла на электрогитаре где-то на пляже в районе условной Лахты, там, где за водой открывался вид на центр города. Лето, мягкое тепло, какие-то люди, какие-то песни, какие-то разговоры - и вдруг над высотками со стороны Охты вспухают огненные облака взрывов.
А дальше - я парю, не касаясь земли, а вокруг меня раскручивается воронка контролируемого хаоса. Организовать людей, обеспечить им доступ к связи, сообщить своим, что "жив-цел-орел" и "если мы не можем защитить свой прибрежный город от геокатастроф, то как мы можем помогать другим странам?" (что бы под этим не подразумевалось >___< ), остановить начинающееся мародерство (почему-то стройматериалов), выдохнуть, что свои - в безопасности, взять гитару и пойти искать ближайший пункт сбора волонтеров.
И все это в абстрактном и гипертрофированном мире сна.
Ух. На работе позавтракаю.