Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
Я сейчас в самой середине Семиевие. От всего человечества осталось пятнадцать человек. Часть из них ранены, часть - облучены. Космический холод, облака пыли, эмоциональная опустошенность. А вокруг меня бурлит работа, ходят люди, звонит телефон, прилетают посты, картинки, мейлы и кто-то из коллег насыпал горсть сладких кукурузных палочек.
Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
"Разъяренный шас сел в свою машину и уехал. Опечаленные дикари переглянулись и одновременно вздохнули. — Облом. — Как же мы эту тачку стибрим? — Накрылись пять тысяч, мля! — А все из-за шаса. — Я, конечно, не фашист, — глубокомысленно заметил Отвертка. — Но мне кажется, что без носатых в городе было бы куда как лучше. — Ты не кто? — осведомился Булыжник. — Не фашист, — пояснил боец. — А это как? — Ну, это когда хочется, чтобы в Тайном Городе жили только Красные Шапки. Дикари задумались. Маркер даже козявку тянуть перестал — увлекся разговором. — А почему ты не фашист? — поинтересовался он наконец. Ему было странно и тревожно, что друг Отвертка скрывал до сих пор столь замечательную идею. — Потому что хотеть можно сколько угодно, а как ты сделаешь, чтобы в Тайном Городе навов не стало? При упоминании Темного Двора Маркер немедленно потерял интерес к фашизму. — Бред какой… — Поэтому и я не фашист."
Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
В зарисовках Антрекота о "Морских ястребах" и "Школе ночи" есть перевод эпитафии Уильяма Килинга, составленной его давним приятелем, конкурентом и иногда противником, голландским капитаном ван Шпильбергеном. Она хороша настолько, что сложно найти человека, который бы не захотел себе такую: "Удачливый торговец, отважный капитан, блестящий придворный, любящий муж, одно из самых веселых и страшных созданий Господних". (Ал, ты странный! (с))
Но в оригинальном тексте эпитафии ее нет. Торговец, капитан и муж - есть, а создания Господня - нет.Полагаю, что это собственный перевод Антрекота - до 2004 его в сети не было вообще, первый раз он был опубликован на форуме "Удела Могултая", и только года с 10 цитата "одно из самых веселых и страшных созданий Господних" стала расползаться по пабликам и статусам. Но в оригинальном тексте эпитафии ее нет. Торговец, капитан и муж - есть, а создания Господня - нет.
Carrisbrookct Isle of Wight on William Keeling, who died in the year 1619, having been Groom to the Chancer to James the First, and General foi: the Honourable East India Adventurers.
Fortie and two years in this vessel frail, On the rough seas of life did Keeling sail, A merchant fortunate, a captain bold, A courtier gracious, yet, alas, not old. Such wealth, experience, honour, and high praise, Few winne in twice so manie years or daies. For what the world admir'd he deem'd but drosse, For Christ ; without Christ all his gains but losse ; For him and his dear love, with merry cheer. To the Holy Land his last course he did steer. Faith serv'd for sails ; the Sacred Word for card ; Hope was his anchor ; Glory his reward ; And thus with gales of grace by happy venture. Through Straits of Death, Heaven's Harbour he did enter.
Немного расстроена. Я не против вольных допущений, но как было бы красиво, если бы эта история оказалось правдой.
Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
Friend: Вчера звонил, потому что орал матом от "Корма"! Пиздец, выхожу из маршрутки и понимаю, что ОЧЕНЬ Б%:ТЬ внимательно контролирую людей вокруг и держусь от них подальше, а заодно прикидываю, как отбиваться от зомби голыми рукаи.
Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
Халиссийский этикет был крайне жесток в том, что он мог сказать и сделать в данной ситуации. Замкнутое сообщество кланов породило культуру, ориентированную на сохранение хрупкого внутрисемейного мира. Дикая природа тотемных зверей, жившая в каждом вере и каждой верее, слишком сильно осложняла танец человеческих взаимоотношений.
Чем ближе тебе человек, чем глубже он затрагивал твои эмоции, тем больше была опасность сорваться. Оборотни мало что контролировали так жестко, как общение с себе подобными, и превыше всего – с членами своей семьи. Этикет в разговоре генетических партнеров сковывал слова и жесты, грубость была немыслима. Высокородные кланники предпочитали не высказывать в лицо друг другу вещей, которых не могли потом простить. Быть может, потому, что прощать не умели.
Тэйон не мог даже повысить голос. Не имел права. Есть вещи, которые должны оставаться нерушимыми, сколь бы тщательно ни была подорвана основа, на которой они покоились.
Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
Сел играть, гласили неписанные правила - играй до конца, даже если положение безнадежно. Твой противник давно сорвал финишную ленточку - дойди до финиша хоть пешком. Этому учил меня когда-то Темран, но то же ценилось и в Белой Башне; оставить по своей воле игру или состязание было позорнее, чем проиграть. Хоть ползи, хоть плачь, но дойди до финиша; я не преуспела в искусстве, однако наставницы всегда уважали меня за упорство и здоровую созидательную ярость.
Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
Баст наклонился вперед, придвинув свое лицо к лицу Хрониста. Писец запаниковал и попытался отползти в сторону, но Баст ухватил его за плечо и держал крепко.
— Послушай мои слова, человечек, — прошипел он. — Не путай меня с моей маской. Ты видишь свет, играющий на воде, и забываешь о глубокой холодной темноте под ним. — Баст крепче сжал железный круг, так что хрустнули суставы. — Слушай. Ты не можешь повредить мне, ты не можешь убежать или спрятаться. Так меня не одолеть.
Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
Лоргар выдохнул, указывая в глубины пустоты за Арматурой. Реальность раскрылась. Хотя призрачное воплощение Магнуса и было лишено подобных слабостей, инстинкт вынудил его прикрыть глаз. В пространстве, далеко от обоих сходящихся флотов, образовался варп-разлом. Через него что-то двигалось. Что-то громадное: трезубец из темного металла, который колдун мгновенно узнал. Со скрежетом входивший в реальность корабль был копией сраженного колосса, о котором говорил Лоргар. На его спине вздымался город из монастырей и соборов, обладавший почтительностью когтистых рук, изваянных, чтобы вцепиться в звезды. Большая часть имперских боевых кораблей выглядела как копья решимости, покрытой зубчатыми стенами, и мощи с хребтами из железа, но этот был крепостью в космосе, простирающейся на огромном трезубце. Центральное острие служило сердцевиной корабля: у кормы оно было широким и покрытым массивными двигателями, и постепенно сужалось к носу, где образовывало остроконечный таран размером с малый звездолет. Прилегающие зубцы образовывали меньшие по размеру крылья-клинки, каждое из которых было покрыто наростами бортовых орудий и пушечных батарей. Если бы кто-то облек понятие злобы в железо и отправил странствовать среди звезд, вероятно, получилось бы близко к облику того, что в этот миг врывалось обратно в реальность. Это во всех отношениях была переродившаяся «Яростная бездна». – Это, – улыбнулся Лоргар, – «Благословенная Леди». Магнус сделал ненужный выдох, наблюдая, как корабль, слишком большой, чтобы существовать, вышел из раны в материальную вселенную. Он с легкостью затмевал даже флагманы типа «Глориана» объединенного флота Легионов, туманные отростки варпа хлестали по его шпилям, визжа в тишине и явно не желая отпускать корабль назад в реальность. – Так ты построил два, – выдохнул колдун. – О нет, – Лоргар даже не открыл глаза. Он поднял руку, указывая в пустоту, где звезды перечеркнула очередная щель в варп. – Я построил три.
Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
После отпуска навалилось очень много работы. Не последнюю роль в этом сыграл тот факт, что у нас уволилось сразу два человека и я по мере сил затыкаю их дырки. На фоне некоторой рабочей усталости я стала запоем смотреть разное крутое кино и читать-читать-читать. У Пехова вышла новая книга "Созерцатель" в октябре. Я как раз взялась за нее сразу после того, как посмотрела сериал "Острые козырьки". И она настолько очевидно им вдохновлена, что визуальная картинка считывается на раз и получается очень хороший и глубокий эффект погружения.
Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
Новая книга Громыко мало того, что ми-ми-ми, так еще и с картиииинками. ^_______________^ Сразу по получению зарплаты метнулась до книжного, урвала вожделенный двухтомник и читая на ходу притащила домой. Я профессионал, я даже обогнула коварный жестяной козырек, уже ловивший меня во время подобного процесса! В общем сегодня я все дочитала, отключила словарный запас кофемолки и успела подтвердить участие в арт-буке. Ыыы!
Кстати последнее время мне везет на отличную литературу - по рекомендации Анастасии Парфеновой (осталось теперь ее Снежно-белого дождаться) прочитала серию "Newsflesh" Миры Грант. Это "Вау! Гречка!" Первая книга - "Корм" (в оригинале она конечно "Feed", что выдает некоторую игру слов, но что есть), вторая - "Крайний срок", третья - "Запрет на публикацию". Это про журналистику, этику и зомби. В общем круто!
Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
Третий день учитываюсь "Гарри Поттером и Методами рационального мышления". Это емко, нешаблонно и очень позитивно, во многом благодаря крутейшим, хотя местами вообще непонятным отсылкам. — С тех пор, как вы заняли пост директора сорок лет назад, — дрожь в её голосе стала сильнее, — одиннадцать учеников и выпускников Хогвартса стали героями. Десять из них были волшебниками, и лишь Симорен Линдервол была ведьмой. Когда рядовой диалог в семидесятой главе отсылает к Хроникам Заколдованного Леса, это так приятно. Королевство Линдер-за-Стеной было процветающим и всеми любимым королевством, но Симорен его терпеть не могла. Симорен, младшая дочь короля, вообще считалась трудным ребенком...
Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
Перед выходом Битвы полчищ перечитала Совет 12, Детей судного часа и оба тома Войны Колдунов. Купила Битву полчищ, прочитала, жизнь прекрасна. Потом, на той же волне перечитала с Архимага по Чуму. Круто. И тут я поняла - теперь ДВА ГОДА ждать Зарю над Лэнгом! Болька. Печалка. Жизнь говно.
Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
Дочитала третью книгу "Герметикона" - "Кардонийскую рулетку".. Ну нахрена??? Откуда эта эльтеррусовсакая гнилая насквозь идея - максимально жестоко убивать главный женский персонаж? После таких концовок книгу хочется вышвырнуть из окна и никогда больше не читать ничего, кроме по умолчанию кровавой Вахи. Ну что ему сделала Лилиан? Тем для продолжения не хватало? Не хотелось новый конфликт из пальца высасывать? В расстройстве. Три книги читала запоем, подряд на ходу на улице, в метро и даже на работе. Больше не хочется.
Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
Па чуть-чуть, па чуть-чуть мы таки палзем к паставленной цели - в ворде уже обнаружены зеркальные поля, а шрифт Gabriola оказывается весьма неплох (для человека искренне любящего comic sans - ваще зашибись)!
Как говорил Гвидион: "Рукою правой я держу лягушку, а левою рукой я вафлю ем."
Получится конечно жуткая халтура, но с другой стороны - на бумаге и для себя любимой )
Лентой похоронною, вечною судьбой - горький крест иронии над самим собой.
Привет, ребята. Пару лет назад собирались единомышленники, чтобы добыть бумажные экземпляры "Школы в Кармартене". Я морально дожила до этого свершения - кто может помочь и дать ссылку: где и как это происходило в тот раз?